Мир навсегда изменился, жизнь уже не будет прежней, а
какой — это пока непонятно, говорят все, от врачей и экономистов до
футурологов. Будущее туманно, очертания новой реальности тоже туманны, и
вообще все туманно кроме того, что надо «сплотиться», «не сдаваться» и
«оставаться людьми».
Призывы, прямо скажем, не менее туманные, чем эта самая
новая реальность, в которую на всех парусах несется корабль европейской
цивилизации — довольно, как оказалось, утлый, а местами так и
прогнивший аж до самого днища. Под «европейской цивилизацией» я,
понятное дело, имею в виду не только Европу. Ну да ладно, бог с ним, с
кораблем. Поговорим о пассажирах. Не тех, что пьют коктейли на верхней
палубе — а они, поверьте, именно этим по-прежнему и занимаются,
прерываясь для того только, чтобы рассказать, что мы все в одной лодке.
Поговорим о нас, которые на той же лодке, но палубы другие. Которые
второй и третий класс, и для которых переселение в трюм уже не кажется
худшей из перспектив.
Для нас новая реальность не
таит ничего нового. Мы станем больше работать, меньше зарабатывать, а
еще многим из нас предстоит пережить тот факт, что мы не совсем те, кем
привыкли себя считать. Или даже совсем не те, а какие-то совершенно
другие существа, которым и жить отныне придется по иным правилам.
С богемой покончено.
Дело даже не в бессрочном запрете массовых
мероприятий. И не в закрытых театрах, которые пытаются что-то делать
онлайн, но это, конечно, гальванизация трупа. И не в отмененных
кинопремьерах, фестивалях и концертах. Покончено с богемой как с образом
мыслей и способом жизни, который был чрезвычайно популярен в последние
десять лет среди людей, изначально от этой самой богемы сильно далеких.
Давным-давно в прошлой жизни, когда границы были
открыты, нефть чего-то стоила, а интернет еще не стал единственным
источником общения, было модно делать так: «Я понял, что впустую трачу
жизнь в офисе, купил камеру и стал снимать, и теперь у меня выставка, и я
счастлив». Или так: «Родители хотели, чтобы я стала стоматологом, но
мое призвание — быть актрисой, я играю в экспериментальной труппе и
собираюсь снова поступать в театральное».
Еще было модно делать авторские украшения, шить
странную одежду, расписывать икеевские комоды и сбывать все это добро в
виртуальных лавках или через социальные сети.
Вы вспомните, вспомните.
Несколько лет назад у каждого из нас было полно знакомых художников,
писателей, дизайнеров и прочих деятелей искусств.
Про них мягко язвили, мол, «Вера Кобылкина решила стать
фотографом…». Им немного завидовали — это было принято, восхищаться
теми, кто «сумел пойти за мечтой» и «изменить жизнь». И в конечном итоге
их поддерживали — и добрым словом, и деньгами. Ну а почему бы не
заказать авторский торт у хорошего человека, не заплатить за фотосессию
знакомому знакомого и не купить самодельные бусы у симпатичной ролевички
на «Ярмарке мастеров»?
Да, торт может быть кривоват, фотосессия страшновата,
а самодельные бусы ролевичка собрала из китайских запчастей, но это,
право, такие копейки, с нас не убудет. Во-первых, люди хорошие.
Во-вторых, это же так приятно — иметь «своего» ювелира, кондитера,
мыловара, не говоря о психологе или лайф-коуче, которых примерно в это
же время расплодилось просто невероятное количество. Это как «наш
мясник», или «наш семейный доктор», или даже «наш садовник», а мы как
будто общество с традициями. Даже если это традиция покупать самодельные
свечи у виртуальной знакомой, которая в добогемной своей жизни была
аудитором.
Этот уютный крафтовый мир не был изобильным, но на
прокорм хватало. Когда дела у кого-нибудь шли совсем плохо, призыв
«давайте поможем», раскинутый по соцсетям, приносил богеме немного хлеба
с маслом: благодушная публика охотно делилась.
Покупая что-нибудь
ненужное, мы, в общем, прекрасно понимали, что просто подкармливаем
голодного художника. Переводя небольшие деньги на какой-нибудь
утопический проект, мы допускали мысль, что он никогда не осуществится,
но не видели в этом проблемы. Ну нет так нет, с нас не убудет.
В последние несколько лет я наблюдала в Лиссабоне
удивительный феномен: молодежь подалась петь фаду. Массово.
Профессионально — хотя с этим можно и поспорить. Профессионально в том
смысле, что это стало источником заработка. Они не занимались ничем,
кроме пения, иногда, очень часто, это пение было откровенно плохим. Но
за него платили, и на жизнь хватало: ну а что, туристов много, заведений
много, а звезд мало, и все где-то гастролируют. И вот уже девочка,
которая вчера стояла за аптечным прилавком, называет себя артисткой и
ждет к себе соответствующего отношения. И получает его, потому что — ну
пусть цветут все цветы. Ну хочет человек быть артистом — пусть будет. А
спрашивать «где ты снималась?», «где ты выставлялся?» или «твою книгу
купило издательство?» бестактно и неприлично.
И вот теперь, когда рестораны закрыты, туристов нет
и денег нет тоже, этим милым ребятам, привыкшим считать себя
профессионалами шоу-бизнеса, надо мучительно осознавать свое истинное
место в этом мире. Например, попытаться вернуться за аптечный прилавок,
молясь, чтобы это место еще не было занято.
Это касается всех, а не только фадишт и Лиссабона. Потому что никто и нигде не захочет или не сможет теперь покупать ненужное.
Потому что в новой реальности все это крафтовое, авторское, уникальное и ручной работы — роскошь, на которую больше нет ресурса.
Вот такая вот роскошь в виде куска «авторского мыла» и
«крафтового варенья». Потому что роскошь настоящая-то никуда не
денется, да и не делась, она все там же, на той самой верхней палубе,
откуда нам кричат, что мы в одной лодке.
Возможно, это один из самых жестоких уроков, который преподнесет нам новая реальность — переоценка самих себя.
Нам придется найти в себе мужество признавать: я не
художник, не дизайнер, не артист, но из меня может выйти неплохой
водитель. Или няня. Или переводчик. Или бухгалтер, если я не потрачу все
свои деньги на дурацкие курсы по продвижению личного бренда, а пойду и
займусь чем-нибудь, что даст мне возможность зарабатывать.
Нам придется научиться говорить себе и тем, кто нам
небезразличен: ты неплохо рисуешь, но на жизнь ты этим не заработаешь.
Рисуй, пой, пляши и сиди за гончарным кругом в свободное от основной
работы время. И да, работа — это то, что приносит тебе деньги и дает
возможность оплачивать счета. Все прочее есть хобби, отдушина,
развлечение — что угодно, но не работа.
Кто-то может найти в этом хорошее: развелось,
понимаешь, бездельников, а заводы стоят. Кто-то скажет: настоящий талант
пробьется в любом случае. А я пойду и закажу себе напоследок что-нибудь
приятное и ненужное. Пусть будет память о временах, когда можно было
махнуть рукой и добродушно сказать: да ладно, с меня не убудет.
' xlink:href='%23b'/%3e%3cuse fill='black' filter='url(%23c)' xlink:href='%23b'/%3e%3cpath fill='white' d='M10.473 4C8.275 4 8 5.824 8 5.824S7.726 4 5.528 4c-2.114 0-2.73 2.222-2.472 3.41C3.736 10.55 8 12.75 8 12.75s4.265-2.2 4.945-5.34c.257-1.188-.36-3.41-2.472-3.41'/%3e%3c/g%3e%3c/svg%3e){kind=small}
Супер
